*развлекаемся потихоньку*

[vattukvinnan]

Долго думала, что бы такого интеллектуального выложить по случаю начавшегося несколькодневного отпуска. Потом решила махнуть рукой и выложить

Генрик Сенкевич
Как пан Любомирский вернулся и выстроил костел в Тарнуве
*
Когда в Вифлееме родился Господь наш Иисус, пан Любомирский из Тарнува был еще лютеранином. Но как человек он был умный, находчивый и слыхал, что Младенец Иисус сильно не любит лютеран и прочих еретиков, то и задумался: как бы узнать, правда ли это.
Кучер-краковянин, что возил его на четверке лошадей, сказал, что проще всего было бы заложить бричку, поехать в Вифлеем и там досконально Святого Младенца расспросить. Да как на грех пан Любомирский перед тем долго воевал с турками и столько денег потратил на войско, что задолжал всем тарнувским жидам. По этой-то причине у него денег не было на дорогу не то что до Вифлеема, а даже и до Кракова.
Думал он, думал, как себе помочь, и вот однажды приходит к нему старый дед-паломник и говорит такие слова:
- Далеко, - говорит, - на западе есть Бабья Гора, такая высокая, что тень от нее на семь миль падает. На самой вершине той горы живет богатая колдунья, которая для Антихриста рубаху шьет. В год один только стежок ей можно сделать; а как закончит рубашку – тогда породит Антихриста, и пойдет он против святой веры. Пустить, - говорит, - эта ведьма всякого к себе пускает, и денег разрешает взять, сколько унесешь, но люди еще не видели, чтобы от нее кто-нибудь возвращался.
- Почему так? – спрашивает пан Любомирский.
- Потому, - отвечает дед, - что ее страшные драконы и разные твари стерегут; и кто назад едет, за тем они гонятся и если догонят прежде, чем человек выедет из тени горы, то изорвут его на мелкие лоскуты.
Стал тут пан Любомирский в голове чесать: больно ему эти драконы и гады не понравились, а денег добыть хотелось. Но тут ему вот что пришло в голову: раз есть такие, кто самого черта сумеет одурачить, то и против нечисти с Бабьей Горы должен быть способ. Вот ломал он себе голову день, ломал другой и третий; наконец сказал себе: «Пан или пропал» - и поехал.
Взял семь сильных быстрых коней; первого привязал к дереву там, где кончалась тень от Бабьей Горы, другого – на милю выше, третьего еще на милю выше – и так до шестого; на седьмого коня сел и поехал к ведьме.
Едет и направо-налево посматривает; тут лежат между соснами, как бревна, гнусные драконы о трех головах и огромные змеи, там – всякие гадюки и ядовитые твари. Поднимают они головы, шипят, зубами щелкают – но ничего ему не говорят.
«Эге! – думает пан Любомирский. – Если б это были обычные драконы и змеи, можно бы им мечом башку раскроить, но против адских тварей сабля не поможет. Надобно бабу как-нибудь одолеть, иначе я живым не вернусь»
Добрался он наконец до самой вершины и видит: сидит страшная ведьма-чертовка, рубаху шьет. Слез пан Любомирский с коня, галантно ей поклонился и любезно так говорит:
- Как, - говорит, - поживаешь, старая ты галоша? Я сюда явился за твоими сокровищами – свои-то все на войну потратил, а теперь мне на дорогу деньги нужны. Дашь – хорошо, не дашь – тоже хорошо; только долго не канителься, потому - мне некогда.
Баба на это захохотала так, что пан Любомирский последний ее коренной зуб увидел, и отвечает:
- Ой-ёй, отчего не дать – видишь вон, вокруг меня в мешках золото, жемчуг и алмазы; бери сколько хочешь, только сперва выпей со мною вина.
Взяла две чарки, налила в одну из одной бутыли, в другую – из другой и говорит:
- Хаим!
Но пан Любомирский, который, как уже сказано, был человек умный и находчивый, мигом сообразил: неспроста баба в чарки льет из разных бутылок. Стал он тут головой вертеть и шею вытягивать, будто что у бабы за спиной увидел.
- На что засмотрелся? – спрашивает баба.
- Да вот, туман разошелся, и видно кресты на костелах в каком-то городе.
Испугалась ведьма.
- Где? – спрашивает.
- А у тебя за спиной!
Баба обернулась и руку козырьком к глазам приставила. Тут пан Любомирский чарки и поменял.
- Э, что ты болтаешь? Туман густой, как каша, – говорит ведьма, а он ей в ответ:
- Да мне показалось.
Опять взяла ведьма чарку.
- Хаим!
- Шулим!
Выпили.
Только выпили – баба хлоп на спину и заснула мертвым сном.
А пан Любомирский хвать золото, цап жемчуга с алмазами, на коня – и давай бог ноги. Летит, летит, домчался до коня, который был через милю привязан, прыг в седло – и галопом дальше.
А тем временем чертовка проснулась – ей-то приправа нужна была покрепче – и ну вопить:
- Эй, драконы, эй, змеи, эй, гадюки и твари ядовитые! Схватите и разорвите всадника, что сокровища моего будущего сынка Антихриста увез!
Тут зашевелилось в горах, заворочались чудовища, сосны закачались, как от ветра. Настигли первого коня, рвут его на мелкие клочья, только кости на зубах трещат, - съели.
Несутся дальше – баба-то воет без остановки – а вот и второй конь. Разорвали его и сожрали вместе с седлом. Видят третьего – сожрали, четвертого видят– сожрали. Однако какое-то время с каждым провозились – когда сожрали шестого, пан Любомирский на седьмом уже вылетел из тени, которую Бабья гора на семь миль с юга на север бросала.
Обернулся к ним и давай насмехаться:
- Поцелуйте-ка пса в нос!
Твари головы поднимают, извиваются, щерят зубы, хрипят – а за тень перейти не могут. Одна только жаба так расскакалась, что не смогла остановиться и прыгнула пану Любомирскому на плечо. Но он ее ничуть не испугался – во-первых, он жаб не боялся, а во-вторых, она, как на солнце попала, стала каменеть.
- Жаба ты, жаба! – сказал ей пан Любомирский.
А она стала его жалобно просить:
- Брось меня, - просит, - в тень, иначе я до самой макушки окаменею; я тебе за это отвечу правду, о чем ни спросишь.
Всадник немного подумал, а потом спросил жабу:
- Ты из пекла?
- Из пекла.
- Скажи мне тогда, какой веры вы в пекле больше всего боитесь?
- Это я тебе только на ухо могу сказать – если остальные твари услышат, то потом загрызут меня, даже если ты меня в тень бросишь.
И стала ему шептать на ухо, а пан Любомирский слушал, слушал, а потом, взявши жабу, бросил ее назад в тень и так сказал своей душе:
- Теперь мне и не нужно в Вифлеем ехать, спрашивать Святое Дитя о правой вере, но поеду – поклонюсь Ему в святые Его ножки.
По дороге увидел, что три волхва пешком маршируют; разрешил им сесть к себе в повозку. Они его благодарили и обещали быть на крестинах его сына, который вскоре должен был родиться.
А в Тарнуве на сокровища ведьмы с Бабьей Горы выстроили большой костел, в котором по сей день служат святые службы во славу Божию.
(пер. с польск. vattukvinnan)