![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
Грузовик приближается справа, сзади. Слишком близко. Слишком быстро. Поэтому Бритт-Мари бросается на другую сторону дороги. У человеческого мозга есть поразительная способность воссоздавать воспоминания столь отчетливо, что остальное тело способно потерять ориентацию во времени. Грузовика справа может оказаться достаточно, чтобы ушам показалось, что они слышат, как кричит мать, рукам – что они порезались осколками стекла, губам – что они ощущают вкус крови. Внутри Бритт-Мари успевает выкрикнуть имя Ингрид тысячу раз.
Грузовик грохочет мимо, так близко, что сердце не может решить, переехали его или нет; дождь жестких комков грязи с обочины. Бритт-Мари делает несколько неверных шагов, пальто мокрое и грязное, в ушах стоит вой. Может быть, проходит секунда, может – сто, Бритт-Мари моргает на фары; в сознании бесконечно медленно утверждается тот факт, что это не в ушах завывает, это сигналит машина. Бритт-Мари слышит – кто-то кричит. Она поднимает руку, чтобы видеть сквозь свет фар «БМВ». Перед ней стоит Фредрик, орет, как сумасшедший:
В январе в Борге темнеет рано. Бритт-Мари возвращается в молодежный центр и сидит в одиночестве на кухонной табуретке; входная дверь открыта. Холод не беспокоит Бритт-Мари, ожидание – тоже. К ожиданию привыкаешь. У нее достаточно времени, чтобы обдумать то, через что она сейчас проходит, - разновидность жизненного кризиса. Она про это читала. У людей то и дело случаются жизненные кризисы.
Крыса входит в открытую дверь в двадцать минут седьмого. Она садится на пороге и в высшей степени настороженно смотрит на «Сникерс», лежащий на тарелке на полотенчике. Бритт-Мари строго смотрит на крысу и решительно складывает руки в замок.- На будущее – мы ужинаем в шесть часов вечера. Как цивилизованные люди.
( Read more... )
