БМ-16

 Когда Бритт-Мари спускается, Банк сидит на кухне и ест суп. Собака сидит у стола и ждет. Бритт-Мари останавливается в прихожей и смотрит на суповую тарелку. Она не понимает, откуда взялся этот суп – кастрюли она не видит, а микроволновки на кухне нет. Банк шумно хлебает.

- Хотите сказать что-нибудь или никогда раньше не видели, как слепые едят суп? – спрашивает она не поднимая головы, словно услышала дыхание Бритт-Мари.

- У меня создалось впечатление, что речь об ослабленном зрении, - замечает Бритт-Мари.

В ответ Банк шумно втягивает в себя суп. Бритт-Мари прижимает ладони к юбке.

- Я вижу, вы увлечены футболом, - говорит она и кивает на фотографии на стенах; ей тут же становится стыдно за этот кивок: она стоит далеко, и на таком расстоянии Банк скорее слепа, слабо видит.

- Нет, - отвечает Банк.
Бритт-Мари сцепляет руки на животе и смотрит на рады фотографий на стенах: на каждой – Банк, ее отец и не меньше одного футбольного мяча.

( Read more... )

БМ-17

 Следующий день – один из самых скверных в жизни Бритт-Мари. На лбу у нее вскочила шишка, и Бритт-Мари сломала два пальца. Во всяком случае, так ей сказала мама Бена, а мама Бена – медсестра, так что, по предположениям Бритт-Мари, разбирается в такого рода вещах. Они сидят на узкой койке городской больницы, за зеленой занавеской. У Бритт-Мари на лбу пластырь, на руке повязка; она изо всех сил старается не заплакать. Мама Бена положила руку на ее запястье, однако не спрашивает, как так получилось. И Бритт-Мари благодарна ей за это, потому что меньше всего на свете ей хочется, чтобы кто-нибудь узнал, как так получилось.

 

А получилось все это вот как:

 

( Read more... )