БМ-11

[vattukvinnan]

Балкон может изменить все.

Шесть часов утра; Бритт-Мари полна энтузиазма. Это для нее новое переживание. Однако душевное состояние Кого-то можно описать скорее как похмельно-раздраженное. Бритт-Мари разбудила ее, постучавшись в дверь пиццерии в шесть утра и с энтузиазмом спросив, есть ли у нее дрель. Кто-то открыла, похмельная и немного раздраженная, и проинформировала Бритт-Мари, что пиццерия, включая прочие находящиеся в этом помещении продовольственные точки, в это время суток закрыта. Тогда Бритт-Мари, со всей возможной благожелательностью, поинтересовалась, почему в таком случае Кто-то находится в пиццерии, так как Бритт-Мари вовсе не кажется, что проживать в пиццерии гигиенично. Кто-то объяснила, как могла, с закрытыми глазами и чем-то на кофте – не то едой, которая не добралась до рта, не то едой, которая ушла обратной дорогой – что она «чересчур нагрузилась» вчера после матча, чтобы добираться домой. Бритт-Мари одобрительно кивнула и сказала, что по ее мнению, это разумное решение, потому что садиться за руль в состоянии опьянения нельзя. Говоря это, она даже не смотрела на инвалидную коляску, ни в коем случае, ведь у Бритт-Мари нет предрассудков.

Кто-то, ворча, попыталась закрыть дверь. Но Бритт-Мари, как уже сказано, была полна энтузиазма, а когда Бритт-Мари полна энтузиазма, остановить ее нелегко. Частично прилив этого энтузиазма случился благодаря балкону, но по большей части благодаря тому, что Бритт-Мари теперь было куда поставить балконные ящики. Это все изменило. Бритт-Мари почувствовала себя способной выйти в мир. Или по крайней мере – в Борг.
Но в шесть утра Кто-то, кажется, не готова была ответить на энтузиазм Бритт-Мари в полной мере, так что Бритт-Мари спросила, нет ли у нее случайно дрели. Дрель у Кого-то нашлась. Кто-то принесла дрель. Бритт-Мари взяла ее обеими руками, случайно нажала какую-то кнопку и вследствие этого случайно немножко просверлила Кому-то руку. Кто-то отобрала у нее дрель и пожелала узнать, что Бритт-Мари собирается делать с инструментом. Бритт-Мари с энтузиазмом проинформировала ее, что намерена повесить картину.

 

Так что сейчас Кто-то в досуговом центре, похмельная, немного раздраженная, с дрелью в руках. Бритт-Мари стоит посреди комнаты и с энтузиазмом рассматривает картину. Рано утром она отыскала ее в чулане досугового центра, поскольку Банк потребовала, чтобы Бритт-Мари освободила помещение на весь день, а Бритт-Мари все равно трудно было уснуть после всех этих чувств, вызванных балконом. Картина прислонена к стене, за каким-то не имеющим названия старым хламом; пыли на ней такой толстый слой, что она походит на вулканическую. Бритт-Мари принесла ее в досуговый центр и очистила влажной тряпкой и бикарбонатом. Теперь картина выглядит очень стильно.

- Я еще никогда не вешала картин, видите ли, - поясняет Бритт-Мари благожелательно, когда видит раздражение Кого-то.

Просверлив дыру, Кто-то вешает картину на стену. Это не живопись; на самом деле это просто очень, очень старая информационная доска с черно-белой картой Борга. «Добро пожаловать в Борг!», значится вверху. Для человека, ненавидящего путешествовать, Бритт-Мари питает очень большую любовь к картам. В них есть что-то надежное, дающее ей спокойствие с самого детства, когда Ингрид по ночам говорила ей о Париже. Можно посмотреть на карту и показать Париж пальцем. Все становится таким понятным, если можно указать на это пальцем. Бритт-Мари серьезно кивает Кому-то.

- У нас с Кентом дома нет картин, видите ли. Кент не любит живопись.

Кто-то вздергивает бровь на информационную доску, когда Бритт-Мари произносит «живопись». Бритт-Мари доброжелательно кивает.

- Можно ли повесить ее чуточку выше?

- Выше? – вздыхает Кто-то.

- Висит слишком низко, - подтверждает Бритт-Мари, ни в коем случае не критически.

Кто-то смотрит на Бритт-Мари. Смотрит на свою инвалидную коляску. Бритт-Мари смотрит на инвалидную коляску. Естественно, без предубеждения. Смотрит на Кого-то. Вкладывает руку в руку.

- Но так, конечно, тоже висит очень хорошо. Конечно.

Кто-то бормочет что-то такое, чего лучше никому не слышать, катится к двери и дальше через парковку, к пиццерии. Бритт-Мари идет следом – ей нужны «Сникерс» и бикарбонат.

В пиццерии пахнет сигаретным дымом и пивом. На столах – посуда. Энтузиазм Бритт-Мари несколько увядает.

- Не хочу вмешиваться не в свое дело, но это выглядит как свинарник, - благожелательно говорит она и тут же добавляет:

- Но я не хочу вмешиваться, ни в коем случае.

- Не хочешь, так и не вмешивайся, - отвечает Кто-то и роется за мойкой, бурча что-то про «таблетки от головы, куда Вега задевала эту хрень? Все здесь прячут всякую хрень, ни хрена не найдешь». Она скрывается в кухне.

Бритт-Мари неуверенно протягивает руку к грязным тарелкам, и тут Кто-то, словно у нее глаза на затылке, рявкает:

- Не трожь посуду!

Бритт-Мари стоит, сцепив руки в замок, и пытается совладать с собой. Ее хватает секунд на пятнадцать. Потом она начинает носить посуду на кухню. Кто-то запивает таблетку от головной боли чем-то из бутылки, о содержимом которой Бритт-Мари даже не решается спрашивать.

- Я сказала – не трожь посуду, - стонет Кто-то; от ее дыхания краска едва не отваливается от стен.

Бритт-Мари ставит посуду на мойку с несколько тиховатым стуком. И вовсе не демонстративно.

- Видишь ли, это не гигиенично. Можно подумать, здесь живут звери.

- Где-то же они должны жить, - бурчит Кто-то.

Бритт-Мари моет тарелки. Кто-то просит ее перестать. Бритт-Мари выдвигает ящик и начинает раскладывать столовые приборы в правильном порядке. Кто-то подкатывается и задвигает ящик. Бритт-Мари терпеливо переводит дыхание.

- Я просто пытаюсь немного прибраться здесь.

- Кончай все менять! Я ж не найду ни хрена! – выдыхает Кто-то, когда Бритт-Мари принимается еще и переставлять все в шкафчике со стаканами – так, как будто она не сама решила это сделать, а просто не может удержаться.

- Представляется непонятным, как вы вообще можете здесь что-либо найти, - информирует ее Бритт-Мари.

- Не так ставишь! – страдает Кто-то.

- А-а, а-а, что бы я ни делала – я все делаю не так, это же очевидно, - обиженно говорит Бритт-Мари.

Кто-то бормочет бессвязное, вскидывает руки к потолку, словно он во всем виноват, и выкатывается из кухни. Бритт-Мари остается и какое-то время стоит, пытаясь совладать с желанием снова открыть кухонный ящик. Ее хватает секунд на пятнадцать. Когда она выходит из кухни, Кто-то сидит посреди продуктового магазина и поедает кукурузные хлопья, таская полные горсти прямо из пакета.

- Возьми хотя бы тарелку, - просит Бритт-Мари и приносит тарелку.

Кто-то с весьма недовольным видом поедает кукурузные хлопья, таская полные горсти прямо из тарелки.

- Простокваши ты, конечно, добавить не хочешь, - констатирует Бритт-Мари.

- У меня это, как его? Непереносимость лактозы, – вздыхает Кто-то.

- А-а, - произносит Бритт-Мари и поправляет стоящие на полке банки.

- Бритт-Мари, пожалуйста, ничего не трогай, - шепчет Кто-то, как шепчет кто-то, у кого ужасно болит голова.

- Они стоят неправильно, - поясняет Бритт-Мари.

- Ну да! – протестует Кто-то.

- Значит, я и убираюсь неправильно, ты это хочешь сказать? – интересуется Бритт-Мари, идет к кассе и начинает складывать блоки сигарет в штабеля, руководствуясь цветом пачек.

- ХВАТИТ! – сипит Кто-то и пытается вырвать сигареты из рук Бритт-Мари.

- Я просто хочу сделать все красиво, - объясняет Бритт-Мари.

- Не вместе! – стонет Кто-то и показывает на пачки с заграничными буквами, а потом на пачки, на которых нет заграничных букв.

- Для налоговой! – серьезно говорит она и указывает на пачки без заграничных букв, после чего указывает на пачки с заграничными буквами:

- С камушком прилетело!

У Бритт-Мари такой вид, словно ей надо ухватиться за что-нибудь, чтобы удержать равновесие.

- Ты хочешь сказать – это контрабанда?